«Новые известия», 11 апреля 2012 года.
Шутовской колпак для Гамлета

Кама Гинкас создал спектакль-инсталляцию из самых известных сцен Шекспира

Для режиссера Камы Гинкаса текущий театральный сезон оказался на редкость продуктивен: осенью он показал «Гедду Габлер» в Александринке, а сейчас выпустил премьеру на сцене МТЮЗа «Шуты Шекспировы» – спектакль Камы Гинкаса в пространстве Сергея Бархина» – авторскую композицию на темы шекспировских трагедий.

Когда-то работу литовского театрального режиссера Эймунтаса Някрошюса над Шекспиром сравнивали с работой скульптора над глыбой мрамора: отсекается ненужное, и сценическое произведение рождается как монолитный микеланджеловский Давид. Сейчас способы режиссерского контакта с текстами Шекспира правильнее сравнить с работой в каменоломне: от текстов отсекаются куски, которые под силу унести, затем они заново монтируются и скрепляются разнообразными вставками-отсебятинами. Получается пестрый сценический коллаж-инсталляция, сшитая на живую нитку музыкой, шутками, актерскими отсебятинами… «Шуты Шекспировы» Камы Гинкаса высятся среди привычной продукции этого рода как случайно затесавшийся в группу лилипутов человек среднего роста. Хотя сами приемы контакта с автором в них растиражированные и надоевшие. Если бы Шекспир знал, как износят, протрут до дыр и запачкают его поэтическую строку «весь мир – театр, а люди в нем актеры», то наверняка вычеркнул бы ее при издании сочинений.

На сцене ТЮЗа резвится пестрая толпа лицедеев: несколько музыкантов, акробаты (кто-то катается на одном колесе, кто-то дует в саксофон, кто-то прыгает через обруч или совершает сальто в воздухе), несколько актеров, в любую минуту готовых по требованию почтеннейшей публики «слабать» самые известные сцены классических трагедий: «Ромео и Джульетта» – не изволите ли? И вот, дурачась и красуясь перед публикой, Ромео (Сергей Белов) и Джульетта (Татьяна Рыбинец), почти не глядя друг на друга, играют сцену на балу, на балконе, в спальне. Уже с первым поцелуем этот Ромео смачно щиплет Джульетту пониже спины, и их любовные игры кажутся прямой иллюстрацией к идущему параллельно рассказу Кормилицы (София Сливина) о том, как обрадовалась крошка Джульетта похабной шутке: «А подрастешь, на спинку будешь падать».

Мир шутов в трагедиях Шекспира всегда играл подчиненную роль. Их грубые плотские шутки оттеняли трагическую высоту несчастных любовников, гонимых королей, полководцев в изгнании… В тюзовском спектакле все шекспировские герои получили по шутовскому колпаку, поделившись на «шутов по профессии» и «остальных шутов».

Спектакль ведет пара рыжих клоунов – Алексей Дубровский и Сергей Лавыгин (они же Могильщики из «Гамлета» и наемные убийцы из «Макбета»). Они дурачатся, болтают с публикой, присутствуют при объяснениях любовников и семейных ссорах, несут отсебятину и подпевают многочисленной эстрадной попсе – нашей и зарубежной (от Рея Чарльза и Чарльза Чаплина до Юрия Антонова). В шутовском хороводе маска Путина соседствует с плакатом против диктатуры Камы Гинкаса. Актеры, как в театральном капустнике, легко передразнивают манеры и интонации друг друга и театрального начальства. Сцена гудит и пестрит всеми цветами радуги. И только изредка в избыточном карнавальном мельтешении попадаются моменты тишины – сцены из трагедий. Их выбор кажется случайным. Есть сцены из «Гамлета», «Макбета», «Короля Лира», «Ромео и Джульетты», но нет «Кориолана», «Юлия Цезаря», «Отелло» (хотя в последнем среди действующих лиц и числится Шут, по обыкновению вымарываемый всеми постановщиками). Уровень исполнения сцен напрямую зависит от таланта актеров. Грубо и очень скучно сыграны молодым актером Сергеем Беляевым Ромео и Гамлет. А вот Василий Баринов – Глостер и Игорь Ясулович – Лир сумели и на выделенном режиссером «пятачке» создать свой яркий и запоминающийся рисунок роли.

Кульминацией спектакля стала сцена из «Ричарда III» – та, где Ричард обольщает леди Анну прямо у гроба убитого им мужа. Тут шутовской колпак оказался герою и впору, и к месту: Ричард – единственный трагический злодей-шут, убийца-клоун. И шутовство, что выглядело раздражающе-надуманным и лишним в других сценах, здесь оказалось как раз кстати.

Игорь Балалаев, больше известный своими ролями в мюзиклах, в Ричарде раскрылся как редкий актер в рост шекспировской трагедии. Сила темперамента, пластичность и выразительность жеста, глубина голоса плюс несомненное мужское победительное начало. Его Ричард то ластился к леди Анне (Ольга Демидова), как побитая хромая собака, то обволакивал ее нежностью. Опалял страстью, пугал отчаянием. Подползал к ногам, а потом нависал сверху неодолимый, как судьба. Увлекаясь игрой, забывал, что все это притворство. А завоевав женщину, с грустью сплевывал – скоро надоест…

Незадолго до тюзовской премьеры появилось интервью писателя и врача Максима Осипова, где среди прочего он рассуждал о том, что юмор в нашей действительности занял неоправданно большое место: мы юморим, когда разговариваем о вещах жизненно серьезных – о социуме, политике, взаимоотношениях с властями. И сослался в этом на Шекспира: «Юмор в нашем протесте должен играть подчиненную роль, как в тех же шекспировских трагедиях». Хочется верить, что театральная инсталляция «Шуты Шекспировы», со всеми ее избыточностями и пережимами, надолго закроет пути стеба и юмора в общении с Бардом. В конце концов, большие режиссеры должны не только открывать пути, но и обозначать тупики профессии.