Авиакомпания «Сибирь»,
журнал для авиапассажиров, март 2004.
Знак четырех.
Текст: Никита Бабенко.

Этот знак – таланта и обаяния. Представляем четверку исполнителей главных ролей мюзикла «12 стульев»

Сейчас, спустя четыре месяца после премьеры, мюзикл «12 стульев» – по-прежнему одно из главных событий столичной театральной жизни. И успех постановки не в последнюю очередь определяется исполнителями главных ролей. Их четверо: двое Бендеров – Джемал Тетруашвили и Владимир Кисаров, двое Воробьяниновых – Юрий Мазихин и Игорь Балалаев. Мы с ними беседовали по очереди. Бендеры, как им и положено, были веселы и в хорошем смысле «отвязаны», Воробьяниновы – вдумчивы и основательны. Мощный талант и не менее мощное обаяние чувствовались и в той, и в другой паре. Впрочем, судите сами…

Великие комбинаторы

— Известие о том, что вы получаете главную роль в мюзикле – оно как, мозги поворачивает?

Владимир Кисаров: Поворачивает, конечно.
Джемал Тетруашвили: Не-а. У меня не повернуло. Приятно было – и все.

— Вы играете мюзикл четвертый месяц. Уличная известность уже пришла?

Д.Т.: Не знаю… Особо не сталкивался с этим.
В.К.: Меня не узнают, точно.

— Это хорошо или плохо?

В.К.: Я думаю, что хорошо.
Д.Т.: Как говорил Аль Пачино в фильме «Адвокат дьявола», тщеславие – мой самый любимый грех. Чего там кривить душой, артисту всегда приятно, когда его узнают на улице и говорят ему всевозможные приятные слова. Но если этого не происходит – лично мне не очень горестно.

— Про вас, Джемал, рассказывают, будто вы летали из Минска на кастинг чуть ли не каждый день – туда, сюда, обратно…

Д.Т.: Летал, ездил, ползал (смеется). Ну, было, было… Даже когда нас всех собрали, уже как труппу, Цекало сказал: «Да, тяжело тебе будет ездить из Минска на репетиции!» Это он так шутил. Но самое интересное, что в некоторых средствах массовой информации промелькнула такая штука, что я – приглашенный актер. Полная чушь. Я, как и все, прошел кастинг и, так сказать, заслужил право находиться здесь.

— Визуально вы – совершенно разные типажи. Это мешает?

В.К.: Да нет, наоборот.
Д.Т.: Каждому свое. Я думаю, так лучше. Зритель приходит, выбирает, покупает билеты – на меня, на Володю.

— Уже?

В.К.: Да, конечно. В форуме на нашем сайте все это мощно муссируется. Мне вот только неприятно, когда начинают чернить кого-то по принципу «нравится – не нравится». Я считаю, что это неэтично. Люди работают, работают честно…
Д.Т.: Мне, например, на форуме сказали, что мое место – торговать хурмой (дружный смех).

— Искусство повторяет жизнь, жизнь повторяет искусство… Как монтируется сценический образ с тем, что есть на самом деле?

В.К.: По-моему, сам факт того, что мы приехали неизвестно откуда (смеется) неизвестно куда… Ну, допустим, известно куда – но неизвестно на что… В этом и был дух авантюризма.
Д.Т.: Понимаете, дело все в том, что у каждого – свой Бендер. Зритель приходит на спектакль – прочитав роман, посмотрев кино с Гомиашвили, с Мироновым, с Юрским, три великолепные картины, абсолютно разные – и у него уже сложился определенный стереотип. Ну, «стереотип» – плохое слово… В общем, у каждого – свое представление об Остапе Бендере. А Кеосаян и Цекало посмотрели на всю эту историю с другой стороны. В нашем спектакле акценты расставлены иначе, чем в романе.

— Ну, хорошо, тогда ваше видение Бендера. Владимир?

В.К.: Я считаю, что такого человека нет… Я просто не встречал подобных людей. Это персонаж из будущего, прекрасный артист по жизни, где-то нагловатый и бесцеремонный, и в то же время человечный… У него много каких-то положительных качеств, а отрицательных вроде бы и нет… Это заводила, несомненный лидер, которому все легко удается, который входит в любую атмосферу и переворачивает ее, подстраивает под себя.
Д.Т.: Видите, как хорошо, что Остапа Бендера играют два разных человека? Мое мнение, например, сильно расходится с Володиным. Я считаю, что это человек и будущего, и прошлого, и, самое главное, настоящего. Для меня он – актуальный персонаж. Да, безусловно – он лидер, но, по моему глубокому убеждению, вся его игра, все его жизненные приключения – они от глубочайшего одиночества. И он абсолютно мудрый человек. Мудрый – и очень одинокий, безумно одинокий. Может быть, он рожден не в то время…

— Вам не кажется, что по сценарию роль предназначалась для человека типа Цекало – постарше и поматерее, что ли. Я не сомневаюсь в вашей матерости, но все же…

Д.Т.: Насколько я знаю, изначальная позиция всей продюсерской группы была не приглашать на мюзикл звезд. Не звезды раскручивают мюзикл, а мюзикл раскручивает звезд.
В.К.: В интернете народ высказывался, что будут играть Кобзон, Лещенко, а Грицацуеву – Наташа Королева…
Д.Т.: Не было ничего такого. Абсолютно честно приехали полторы тысячи человек, из них и отбирали. И даже когда нас уже приняли в труппу, мы не знали, что именно будем играть. Например, на роль Бендера в процессе репетиций пробовались пять человек. Потом один ушел из проекта, осталось четверо… Потом остались мы с Володей.

— Плотный график, ежедневные выступления… Не пропал еще изначальный драйв?

Д.Т.: Не могу сказать, что каждый вечер я выхожу на сцену как в первый раз. Потому что я живой человек, существует масса обстоятельств, которые на меня влияют (со смешком): погода, семейные дела, еще что-то. Но дело в том, что зрителю не интересно, что у нас происходит в этой жизни помимо сцены. Он пришел, заплатил деньги, сел на свое место – и хочет получить качественный продукт.

— Выходит, это вопрос не драйва, а профессионализма?

В.К.: И благо, что здесь собрались профессиональные ребята. А драйв рождается все равно… Если он родился во время спектакля в одном человеке из труппы, он мгновенно передается по цепочке – и все зажигается…
Д.Т.: Вообще, у нас командное творчество. Успех спектакля зависит от каждого, начиная с маленькой эпизодической роли и заканчивая главной. Если у кого-то диарея или плохое настроение, или он спешит посмотреть футбол по телевизору – то есть начинает играть так, как будто для него важнее то, что будет после спектакля, а не то, что он делает сейчас, – это просто непрофессиональное отношение к делу.
В.К.: И таких карают! (дальше Бендеры начинают откровенно веселиться, перебивая друг друга) И бьют! Увольняют! Бьют всей труппой после каждого спектакля! «Темную» делают, полотенцами мокрыми!.. В гримерной. Специальная гримерная есть… «Темная» гримерная! Там всех бьют! Туда заходят, выключают свет! (дружный хохот).

— Этот номер выходит в марте… Что-нибудь барышням скажете хорошее?

Д.Т.: Ну, у меня, например, день рождения весной… (Кисарову) У тебя тоже…
В.К.: Да, у меня шестого марта, за два дня до…
Д.Т.: А у меня – третьего апреля. То есть у меня вообще с весной связано много всяких переживаний. Во-первых, это, конечно, (с наигранной серьезностью) Международный женский день 8-го марта, когда хочется каждой своей женщине уделить внимание… Это очень тяжело…
В.К.: Хотелось бы пожелать всем женщинам, девушкам, девочкам, чтобы они нашли себе достойных мужчин. А чтобы удержать этого достойного себя мужчину, нужно быть движущейся целью. Мужчина – он охотник, он реагирует только на движущиеся цели.

Предводители дворянства

— Не обидно было на кастинге попасть на роль Ипполита Матвеевича? Не самая приятная фигура во всем представлении…

Игорь Балалаев: На кастинге ничто не предвещало дальнейшего развития событий. Я, например, шел как Остап. А потом уже в процессе репетиций получил роль Воробьянинова. Но дело в том, что изначально я хотел играть именно Ипполита Матвеевича…

— А почему?

И.Б.: .: Мне казалось, что я понимаю этот персонаж, этого героя, что-то такое отзывается в душе. Остап – лидер, талант, художник, Моцарт – и в то же время авантюрист. В нем очень много жизни, у него есть способность брать ситуацию в свои руки… Скажем так: чтобы получить право на это лидерство – нужно что-то в себе услышать. А я сразу не услышал. Возможно, в процессе работы что-нибудь и вышло бы… Но интереснее было сыграть Ипполита Матвеевича.
Юрий Мазихин: Ничего обидного. Наоборот, наоборот… Он замечательный. Это же удивительная книга. Помимо того, что она культовая, она еще и сконструирована гениально. Какую логику там не проводи, она все равно останется в этом каркасе, понимаете? И – там судьбы. Личности. А если мы начнем их по углам расставлять – одного сюда, другого туда – ничего хорошего не выйдет. Тогда незачем работать в спектакле, нет смысла… Давайте лучше про авиалинии поговорим.

— Про авиалинии?

Ю.М.: Мы очень часто летаем «Сибирью» – мы же из Екатеринбурга…

— Игорь, вы тоже?..

И.Б.: Я вообще-то из Омска. В Екатеринбурге мы учились, у нас одна альма-матер – практически, родственные узы.
Ю.М.: Я вот осенью летал «Сибирью» в Екатеринбург – отпустили на юбилей театра. Кстати, читал ваш журнал – очень интересный, такой… насаженный информацией.
И.Б.: Да, и летать приходилось, и читать. А поскольку мой дом в Омске, работал я там долго… Словом, общаемся мы близко и часто. Само ваше название – это же мое, родное…
Ю.М.: И сервис хороший. Кормят вкусно.
И.Б.: Что-то я хотел сказать… А! По поводу того, не обидно ли играть Ипполита Матвеевича. В этой книге есть все, чтобы дать человеку творческий импульс, чтобы его впечатлило, чтобы он захотел поделиться своими впечатлениями с другими людьми. Были знаменитые фильмы – прочтения замечательных режиссеров, актеров. А у нас свое прочтение – вот такое. И наш Ипполит Матвеевич – это где-то даже фигура трагическая. Со всеми своими курьезными ситуациями… Очень трогательный человек.

– На улицах вас уже узнают? Или у вас такой грим, что…

Ю.М.: Наверное, действительно очень толсто грим накладываем (смеется). Мы же работали в разных проектах…
И.Б.: Взять, например, Юрия Мазихина. Проект «Норд-Ост». Роль Николая Антоновича Татаринова, за которую Юрий получил национальную театральную премию «Золотая маска».
Ю.М.: Игорь Балалаев – «Нотр Дам де Пари». Роль, потрясающе сыгранная актером Балалаевым под названием… Как она называется?
И.Б.: (угрожающе) Сейчас вы нас оставьте наедине… (оба смеются) Ну, Фролло…
Ю.М.: Священник.
И.Б.: До того я работал в Омске. У Омского драматического театра тоже, по-моему, есть какая-то связь с авиакомпанией «Сибирь»… А сейчас вот этот проект, «12 стульев», первая моя встреча с неимпортированным, русским мюзиклом.

— Мне показалось, что роль Воробьянинова сложнее, чем роль Бендера. Больше арий, больше движения… А Бендер ходит по сцене и резонирует…

Ю.М.: Просто ария Ипполита Матвеевича в конце спектакля хорошо выписана композитором…
И.Б.: …она выигрышная для персонажа. Нет, у Остапа больше пения, больше сольных партий. Самая трудность как раз в том, чтобы резонировать, просто ходить по сцене. Нужно иметь веские основания, чтобы оправдать такое, казалось бы, облегченное существование. Я не знаю, что может быть сложнее. Роль Остапа – это большая претензия. Ничего себе – приходит зритель, и сразу: «Ну-тко, подайте нам Остапа, того самого – мы же видели, мы же знаем, какой он! Ну-тко, давайте – претензии ваши велики! Попробуйте претензии оправдать!» Тяжело. Рискованно.
Ю.М.:Самое главное – у спектакля есть свой зритель. Есть свой зритель, есть широкий зритель. И тот, и другой получают удовольствие. Кто-то приходит затем, чтобы отдохнуть, послушать музыку, кто-то – посмотреть на новое прочтение. И если он даже против такого прочтения – это тоже интересно, понимаете? Значит, есть, на что смотреть.

— А у вас удовольствие еще осталось?

Ю.М.: Спектакль вам не понравился…

— Понравился. Честно. Правда, мне больше пришлись по душе танцы, чем пение – но это уже мои, дилетантские, обывательские заморочки.

Ю.М.: Зрительские, я бы сказал.
И.Б.: Нормальные.

— Так вы получаете удовольствие от работы после четырех месяцев каждодневной пахоты?

Ю.М.: Вы знаете, в «Норд-Осте» мы ежедневно пахали в течение двух лет…

— А где, кстати, сложнее – в «Норд-Осте» или здесь?

Ю.М.: Сложнее? Эти проекты – две большие разницы, их вообще нет смысла сравнивать. Давайте лучше говорить о «12 стульях». Я бы не сказал, что спектакль так уж сложен для нас физически. Потом, в нем есть допустимая степень психологизма – не надо очень сильно выдавать по Станиславскому, по сути, только одна мощная сцена. Устаем, конечно, но то, что есть зритель – а зритель основной критерий – это радует. Идет энергетический обмен, самое важное на театре. И если это самое важное происходит каждый день, мы счастливы.
И.Б.: Конечно, когда спектакль, так сказать, случится, наступает момент удовлетворения. Хотя у каждодневного показа есть свои издержки. Все равно мюзикл во многом рассчитан на актерское вдохновение. Не всегда оно бывает на том градусе, чтобы заставить светиться все вокруг. Так что с одной стороны, конечно, усталость – а с другой, ты можешь в результате наловчиться грамотно распределяться…
Ю.М.: Хороший тренинг для актера.
И.Б.: Безусловно. Еще радует, что партнеры тут хорошие – Джемал, Володя. Чуткие партнеры. Помогают, как могут.

— Они говорили, что вообще коллектив подобрался удачно.

И.Б.: И не лукавили. В этом – большой плюс проекта. Он мне дорог тем, что здесь какая-то особая атмосфера, с которой так просто уже не сможешь расстаться. Приходишь – кругом родные люди…
Ю.М.: Такова вообще психология русского актера. Он привык к репертуарному театру, театр для него – дом, семья… Сколько бы мы не играли – три дня, три месяца, три года – для нас это здание будет родным домом.
И.Б.: Многие мои знакомые, друзья, просто зрители – они особо отмечают смысл, заложенный в тексте. Взять хоть арию Грицацуевой или ту же арию Ипполита Матвеевича. Многие вещи выигрывают именно из-за текста.
Ю.М.: Ведь что самое важное, если мы беремся за новое прочтение «12 стульев»? Для нас это вещь культовая, а для молодежи фразы типа: «Вы пошлый человек, а еще служитель культа» – вообще ничто… Мне кажется, нужно было новое слово – и Саша Вулых его сказал. Он сейчас один из интереснейших поэтов России. Потрясающий.
И.Б.: Или взять музыку. Идет стилизация под эпоху и все, что было в ней хорошего, очень бережно сохранено. Я тут послушал подборку из всех демо-записей. Есть в них что-то такое, родное… Отзывается очень сильно, честно… Трудно уже угадать заранее, будет что-то хитом или нет, запомнится ли какая-то тема.
Ю.М.: Театр – это живой организм…
И.Б.: И зритель – он тоже творец спектакля.

— Мы выходим из печати в марте. Хотите что-нибудь сказать, пожелать нашим женщинам?

Ю.М.: Ура! Ура! Ура! (смеется)
И.Б.: Если взять «12 стульев», то, в принципе, по материалу там женских ролей больших-то и нет. Это мужская история. Но все-таки она раскручивается в основном благодаря встречам с женщинами. Стулья не могут купить с аукциона, потому что Ипполит Матвеевич решил барышню порадовать… То есть сердечный вопрос там тоже очень важен. Да вообще, это вечное. Прекрасное и вечное.
Ю.М.: За прекрасное и вечное – ура!